«Из-за родителей у меня и юности не было!» – обижается Инна

577

— …А теперь они удивляются, что я сквозь зубы с ними разговариваю! — делится Инна, – А я их просто ненавижу, обоих. И мать, и отца. Мне тридцать четыре года, вчера я внесла, наконец, последний платеж по ипотеке. Свобода. Радоваться надо? А радоваться не получается! Вся жизнь и молодость мимо прошла. Оглянулась сейчас, все подруги с мужьями, с детьми, путешествуют, живут в свое удовольствие. Всем так или иначе родители помогли. А я пахала, света не видя, каждый квадратный сантиметр своей квартиры оплатила собственной заработанной потом и кровью копейкой. Мужики от меня всю жизнь шарахались – ну кому нужна баба-конь, да еще с ипотекой внагрузку? Никому… Только сейчас вот в жизнь вступаю, можно сказать!

Инна оглядела свою квартиру – обычная однушка, правда, в новом доме, и район неплохой, рядом метро открыли недавно. Она сама выбрала когда-то эту квартиру. Не прогадала, сейчас недвижка здорово взлетела в цене. Сама сделала ремонт, переехала. Сама платила кредит. Родители ни копейкой не помогли, хотя люди они довольно состоятельные. Оба работают, получают хорошо. Живут в большой трешке, дом построили, наследство уже получили. Живут, не тужат, балуют себя.

Подписывайтесь на Телеграм-канал с реальными историями из жизни от читателей!

Инна – их единственная дочь, она учительница английского в обычной школе. Подрабатывала репетиторством по вечерам, проверяла тетради ночами, всё ради одной цели — закрыть эту ипотеку. Взяла её в двадцать шесть, когда стало понятно, что помощи ждать неоткуда. Родители тогда только пожали плечами: «Ну ты же взрослая уже. Делай сама, что хочешь».

— Первые два года жила почти без выходных, – делится Инна. – Днём — школа, вечером — ученики. Летом – языковые лагеря для детей, курсы для взрослых… Иногда засыпала с ноутбуком в обнимку. Про отношения и речи не шло. Какие свидания, когда ты вечно уставшая, и у тебя на уме только выплаты и расписание занятий? Пару раз пытались познакомиться — но дело не пошло: «А, у тебя ипотека? Ну, удачи…». Конечно, кому я такая нужна? С миллионными долгами, без выходных и отпусков…

Иногда Инна смотрела фотки своих однокурсниц в соцсетях. Кто-то в Турции отдыхает, кто-то в декрете, недавно родил, кто-то машину купил, кто-то открыл салон красоты. А у неё? У неё и фотографий-то почти не было.

— Всем, кого я знаю, помогли родители. Дали денег на первый взнос, оставили квартиру бабушки, Наташке, лучшей подруге, вообще отец платил ипотеку. Маринке на свадьбу студию подарили, сбросились ее родители и семья мужа. В итоге все сидят теперь с детьми, мужья при них, жизнь идёт. А я платила все сама. Восемь лет в рабстве у банка! Еще до этого копила первоначальный взнос. Это пока мои родители дом строили, машину себе меняли, по морям разъезжали, в ресторанах юбилеи свои праздновали…

Инна никогда не говорила родителям, как ей тяжело. Гордость мешала. Да и не видела смысла — они же взрослые люди, всё видели сами. Как она работала без выходных, головы не поднимая. Как в отпуск ни разу не съездила. А теперь ещё и обижаются, что она с ними сухо разговаривает.

— А с чего мне с ними тепло разговаривать? Интересоваться, как у них дела, здоровье, настроение? Да наплевать мне на их дела! Как и им на мои…

Родители между тем живут неплохо. У них квартира-трёшка, машина у каждого, летом уезжают на дачу, там большой дом со всеми удобствами. Слово «ипотека» у них когда-то вызывало смешок.

— Зачем тебе это нужно? — спрашивала мама, когда Инна впервые заговорила о квартире. — Поживи пока с нами. Потом видно будет.

С ними? В одной квартире, пусть и большой, в двадцать шесть лет? Потом — это когда? В сорок?

Инна вспоминает, как тогда впервые пришла в банк, как дрожали руки, когда подписывала договор. Как потом сидела на лавке у офиса, глядя на цифры в договоре. Казалось, она взяла на себя слишком много. Но выхода не было. Хотелось просто угол, где не надо спрашивать разрешения, отвечать на вопросы, когда она выйдет замуж, выслушивать мамины лекции про «мужиков, которые не любят сильных женщин».

— Может, и правда не любят, – вздыхает теперь Инна.

После переезда Инна с родителями общается сквозь зубы. Трубку берет редко, может не перезвонить, отвечает через раз. Ссылается на крайнюю занятость. Что и говорить, она действительно почти все эти годы жила в цейтноте. Так что и лукавить почти не пришлось.

Тем не менее родители чувствуют, что что-то не так, но не понимают — за что на них обида. Они ведь ничего плохого не сделали! Родили, вырастили, выучили. Из дома Инну тоже никто не гнал. За что такое отношение-то?

— Да за всё, мам. За то, что не было опоры. За то, что вы жили на широкую ногу, по заграницам ездили, когда я выживала. За то, что могли помочь, но даже не подумали. За то, что юности у меня не было, и сейчас, на четвертом десятке, ни семьи, ни детей, и будут ли они у меня, уже непонятно…

Инна уже и не уверена, хочет ли она когда-нибудь создавать свою семью. Слишком уж дорого дался ей свой «угол». Вот пораньше бы, в юности! Все надо делать в свое время…

Как считаете, родители действительно виноваты, Инна имеет право обижаться на них?

Что думаете?

Люди, участвующие в этой беседе

Комментарии (5)
Добавить свой комментарий